Неразборчивый почерк, максимально краткая информация, фамилии сотрудников без инициалов – вот и всё, что осталось в архиве Красноярской службы скорой помощи в память о работе коллег в 1941-1945 годах. Розовый журнал с приказами бережно хранят сотрудники отдела кадров в отдельном помещении за сейфовой дверью. Странички в нём уже не имеют ровных краёв. Они серого цвета. А в конце, уже после всех приказов – сложенные вчетверо жёлтые листочки: пояснительные записки и заявления сотрудников.

И всё же это не мало. Конечно, недостаточно для того, чтобы собрать свой «Бессмертный полк» сибирских медиков – тружеников тыла – фотографий нет, но для того, чтобы погрузиться в особенности несения службы в военное время, этого точно хватит.

Война «начинается» на 12-й странице. 23 июня 1941 года выходит приказ, разделяющий официальный журнал скорой помощи на «до начала войны» и «после»: «Уходящим в армию завгару Мальцеву, шофёру Никифорову и Петрову, врачу Селезнёву произвести полный расчёт». И другой: «Борисову считать на работе как отозванную из отпуска». В июле по причине «мобилизация» свой пост покинет заведующая скорой помощи – Иванова. На место врачей в скорой, согласно приказа, начнут оформлять студенток.

Впрочем, мобилизация врачей скорой помощи не станет массовым явлением. У них и в тылу – всегда передовая. В течение 41-го года на работу в скорой будут приходить новые сотрудники. Страна нуждается в профессиональных кадрах, и видимо поэтому учебные заведения в Красноярске в это время работают не стандартно. К примеру, в конце ноября увольняется санитарка «в связи с поступлением в учебное заведение».

3 декабря 41-го года: «Врача Дворкину освободить от работы в скорой помощи и направить в распоряжение Крайздрава для посылки в эпид.отряд». В ряды Красной Армии призывают нового завгара Василовского, пришедшего на смену Мальцеву. Его место занимает шофёр Кочмарик. Забегая вперёд, скажем, и его заберут уже в апреле 42-го, однако в мае он вернётся на работу в гараж на целый год. В 43-м Кочмарик всё же уедет на фронт. Как и двое его предшественников.

Работа в скорой помощи в 1942-м году проходила в условиях жёсткой дисциплины. За невыход на смену не просто выговор объявляли, а направляли дело в суд. Происходит несколько увольнений. Причём не только на основании заявления сотрудника, но и по распоряжению Горздрава. Вероятно, специалистов начинают отправлять в другие лечебные учреждения. Есть одно упоминание о тубдиспансере.

24 февраля у одного из сотрудников появляется новая обязанность: «Ответственным за выдачу и получение продкарточек с 24.02.42 г. считать Дрянных Евдокию Ивановну».

Весь персонал, в основном, работает на две ставки. И это при том, что большинство – женщины, в том числе имеющие грудных детей. Упоминаний об отпусках нет и в помине.

В начале 43-го года в учреждении сменился главный врач. У санитаров начались командировки – то в Козульку, то в Емельяновский район. Есть в журнале приказов информация об окладе сотрудников скорой помощи: 500 рублей – зарплата врача, 375 – фельдшера, 150 – завхоза. (Для понимания расценок военного времени: летом 43-го года один из врачей испортит книгу вызовов. Ему этот проступок «поставят на вид», а также «удержат стоимость книги из зарплаты» – 12 рублей, 75 копеек).

Военное время не отменяет болезней мирного времени и законов, по которым врачи (хоть и работают в усиленном режиме) должны оказывать помощь населению. Строгие выговоры, согласно журнала приказов, получают те медики, которые допускают «грубость при исполнении служебных обязанностей». Новый главный врач вводит и более жёсткие условия для обращающихся за помощью: «Предлагаю дежурному персоналу скорой помощи требовать у граждан называть свои фамилии».

Сентябрь 1943 года. На карте страны, вывешанной на фасаде здания на проспекте Мира (корпус Технологического университета) появляются новые флажки, а у жителей Красноярска – надежда на Победу. Начался переломный момент в ходе войны. А среди врачей скорой помощи – новые призывы в ряды Красной Армии. Оставшихся в Сибири медиков пытаются перераспределить на все лечебные учреждения. Врача и двух санитаров скорой помощи переводят в горбольницу. Все оставшиеся, уже по приказу, работают на две ставки.

В декабре 43-го в службе скорой помощи вновь сменяется главврач. Весной 44-го началось некоторое послабление в системе. Впервые с начала войны один из сотрудников получил отпуск на 10 дней «для устройства семейных дел». Молодой персонал массово отпускают на учёбу или увольняют с формулировкой «для окончания образования».

В сентябре некоторые сотрудники начинают увольняться «в связи с отъездом». Врачей с грудными детьми освобождают от работы на две ставки. В скорую помощь приходят новые сотрудники. Но кадров не хватает. Слесарь совмещает должность с работой завхозом, уборщица выполняет обязанности сторожа или санитарки.

В феврале 45-го в учреждении вновь взялись за дисциплину:

«Врачам и фельдшерам оставлять дежурство только в том случае, когда явились сотрудники следующей смены. Отлучаться с дежурства только с разрешения главврача. По телефону могут отвечать только врач, фельдшер и завхоз». Примечательно, что женщин-фельдшеров в военное время официально называли «фельдшерицами».

31 марта 45 года на должность шофёра принимают гражданина Петрова. И очень хочется верить, что это именно тот Петров, которого проводили на фронт 23 июня 1941-го.

В сибирском городе по-прежнему голодают и действует система хлебных карточек. Об этом свидетельствует очередной приказ в журнале: «Строгий выговор бухгалтеру за несданный своевременно отчёт о получении и выдаче хлебных карточек на апрель».

И всё же это уже мирное время. В июне 45-го один из шофёров получает выговор за появление на работе в нетрезвом виде – это единственное упоминание подобного проступка с 41-го года!

В 47-м году врач скорой помощи отправляется в Ленинград на «усовершенствование по рентгенологии», а в январе 48-го - учреждение уже может себе позволить сокращение штатных сотрудников, таких как конюх.